Вот идет человек. Он не очень-то молод,

Да простит нас читатель за эту подробность.

Его образ размазан, размыт и расколот,

Его трость отдается гвоздем в крышку гроба.

Вот идет человек... Если б слышал он это,

Рассмеялся бы сухо на глупую фразу.

У него под неровно сидящим беретом

Два безудержно-мглистых сияющих глаза.

Он идет, припадая на левую ногу,

Сквозь чужие потоки расцвеченной массы,

И на солнце прищуривается немного,

А оно отражается на... кирасах...

Под ногами метро, мостовая и лужи,

Над беретом небес непроглядная толща,

А под ними московские голуби кружат.

Он идет. Устремленно, нахально и молча.

И навстречу ему - светлоокий прохожий,

Да простит нам все эти натяжки читатель.

Оба губы скривят. И случиться так может,

Что подумают оба: "Как это некстати!.."